Багаж в иной мир. Загадки погребения одной селькупской княжны
Багаж в иной мир. Загадки погребения одной селькупской княжны
В 2004 году группа археологов из Томска отправилась в экспедицию на Нижнюю Кеть. Местный егерь показал им место, где находился целый комплекс археологических памятников — в том числе курганы 17 века. Работа закипела. Первый огромный курган вскрыли за пару недель. Следом взялись за другой, небольшой, меньше метра в высоту. Он находился на красивом, высоком, обдуваемом ветром, мысу. Планировали, что его раскопки займут пару-тройку дней. Однако практически сразу наткнулись на осколок гончарной белоглиняной посудины с зеленой поливой.
Для таежной глухомани 17 века — находка невероятная. Стало понятно, что курган непростой. Под насыпью оказалось всего одно захоронение, но его расчисткой археологи занимались в общей сложности месяц. Им удалось найти несколько удивительных артефактов, которые могут многое рассказать о жизни в нашем краю четыре столетия назад. И даже — восстановить облик женщины, с которой этот «багаж» отправили в потусторонний мир сородичи.
«История
одной вещи» — совместный проект с
Томским краеведческим музеем
Могила на высоком мысу ничем не отличалась от других захоронений на Кети. Площадку для погребения сначала расчистили от деревьев и затем обожгли. Вполне возможно, что часть срубленных деревьев пошла на устройство внутримогильной камеры — домовины. В центре площадки выкопали могилу, дно ее выстлали берестой и соорудили из плах, поставленных на ребро, конструкцию наподобие гроба. В нее положили покойную — молодую женщину. Судя по оставленным с нею предметам, знатного происхождения. Могилу засыпали землей. В основании кургана соорудили бревенчатую раму, над которой возвели насыпь.
Пол и возраст покойницы определили уже в кабинете антропологии Томского университета. На момент смерти женщине было не более 20–23 лет. Похоронили ее в шубе, сшитой из кусочков меха рыжеватого цвета. Часть шубы хорошо сохранилась благодаря поясу с бронзовыми накладками и подвесками — металл «законсервировал» мех и спас от разложения.
«Традиционные черты погребального обряда в этом случае были соблюдены «от и до», — говорит археолог, сотрудница Томского краеведческого музея Анна Боброва. — Человека похоронили в домовине, в зимней одежде, со всеми украшениями, которые принадлежали ему при жизни. Считалось, что мир иной, куда уходит человек после смерти, располагается где-то на севере. Поэтому и селькупы, и ханты, и остальные коренные народы Сибири считали, что похоронить человека надо так, чтобы ему было тепло в этом последнем его пути. Обычно не только украшения, но и все предметы, которые были у него при жизни, желательно отправить с ним. Из уважения, само собой. И из боязни. Потому что покойный мог вернуться за своими вещами, а заодно захватить с собой кого-нибудь из живых».
Вещи из захоронения молодой селькупки уникальны. На ногах ее сохранилась обувь с голенищем до колена, с ременными подвязками и бронзовыми застежками. Аналоги им в сибирской этнографии не известны. Скорее всего, это была праздничная обувь, как и платье — по особому декорированное, с красными атласными аппликациями. В таком наряде женщина могла выходить замуж, надевать его в особых случаях и, конечно же, быть похороненной.
Поверх платья и шубы был повязан пояс, расшитый бронзовыми лунницами и украшенный литыми бронзовыми подвесками. Основа пояса — домотканая лента. Такую, вероятно, селькупы покупали у староверов, а оформляли в соответствии со своими традициями — металлическими накладками в виде полумесяцев, пришивая к основе жильной ниткой. К поясу за кожаные ремешки крепили пары литых бронзовых колец — их сохранилось восемь. Носить такой пояс было нелегко. И очевидно, что каждый день его не надевали.
«Пояс достаточно длинный, больше метра длиной, — говорит Анна Боброва. — И очень интересная деталь: этот пояс был застегнут на изящную бронзовую пряжку. Все остальные пояса, найденные на территории нашей области, такого элемента не имели. Поэтому долгое время существовало представление, что пояса либо завязывали, как кушак, либо на них были ровдужные вязки, но не пряжки. Другая ременная часть пояса этой женщины была отрезана, что, видимо, имело символическое значение — чтобы показать, что все, что тебе принадлежало, в том числе и твоя одежда, тоже умерло и теперь отправляется вместе с тобой».
В могилу положили россыпь серебряных монет-чешуек. Такие были в ходу в царствование Михаила Федоровича, первого из династии Романовых, и выпускались до 1645 года. На пальцы рук были надеты перстни. На одном из них — одноглавый орел в геральдической позе, один из ранних гербов Российской империи. В ногах лежал футляр от зеркала — большая редкость для того времени.
В ногах же был поставлен керамический горшок с четырьмя налепными «ушками». До этого случая на Кети в погребениях 17 века посуду, сделанную вручную, археологам находить не приходилось.
Нет аналогов и белоглиняной поливной фляге гончарного производства, осколки которой были найдены в разных местах кургана. По словам Анны Бобровой, эта вещь — большая редкость, потому что в 17 веке местное население пользовалось посудой, которую лепили сами.
Под головой женщины стояла оловянная чара с плоской ручкой — полкой. На ней была дырочка, видимо, для того, чтобы подвешивать ее на поясе. Ручка чары украшена портретами — два лица в профиль, смотрящие друг на друга, с прическами как у эллинов.
«На этом участке Нижней Кети во второй половине 17 века существовала Киргеевская волость, — говорит Анна Боброва. — Молодая женщина (погребенная) была, конечно же, местной. И по набору предметов, который ее сопровождал, мы можем сделать вывод, что она была не простым человеком, а очень высокого социального ранга. Высокого социального ранга в волостях могли быть только князцы, их жены и дети. В возрасте 20–23 года — это уже взрослая и, скорее всего, замужняя женщина. И, очень осторожно, я предполагаю, что погребенная была женой местного князца, умершая в очень молодом возрасте. Или же дочь известного князя Киргеевской волости второй половины 17 века. Представляете, какую ценность могла иметь эта белоглиняная фляга, если до сих пор я не могу найти ей аналогов от Урала до восточных границ нашей России?».
По словам Анны Бобровой, происхождение фляги, скорее всего — европейское. Есть предположение, что ее мог завезти в наши края дипломат, путешественник и географ Николай Спафарий. В 1675-1678 годах он возглавлял русское посольство в Пекин и проделал огромный путь по Сибири, Забайкалью и Китаю. И, вполне возможно, мог оставить ценный предмет местному князцу в знак благодарности за хороший прием.
«На этой фляге изображен зверь — сенмурв, — говорит Анна Боброва. — Ну какими судьбами может оказаться сенмурв в таежной зоне? На Нижней Кети? Только если какое-то посольство проехало. На ярмарке такие предметы вряд ли продавались. Меня поражает размер фляги — обычно они небольшие. Если сравнивать с московскими аналогами — они невыразительные, редко глазурованные и, как правило, красноглиняные. А тут — белоглиняная и очень качественно сделанная. Представляете, ее не пожалели — расколотили ради этой женщины. Видимо, статус ее был таков, что нельзя было оставить в роду эту флягу. Хотя, наверное, были те, кто мог наследовать какое-то имущество. Передавать ее из поколения в поколение, как символ принадлежности к такому роду. Но пояс — отдали. Перстни и серьги — отдали. Чару поставили оловянную — она тоже очень редкая и не дешевенькая для того времени. В общем, сделали так, чтобы у нее никаких претензий к тем, кто ее хоронил, не осталось».
Интересная деталь. Пояс, которым была повязана княжна, лежал поверх запястий. С подобной практикой встречалась археолог Людмила Чиндина на могильнике Мигалка — где женщин, умерших вместе с младенцами в родах или от болезней, хоронили вместе. В этих случаях руки женщин также были перетянуты поясами.
«Таких детей — мертворожденных или умерших в младенчестве — очень боялись, — говорит Анна Боброва. — Потому что считалось, что это еще не человек, он принадлежит другому миру. Обычно их хоронили отдельно. И есть предположение, что в случае, когда они лежат вместе с матерью, пояс, который завязывал руки с этим ребенком, служил как бы оберегом. Для живых, оставшихся».
В случае «селькупской княжны» ребенка в погребении не было. Так что почему пояс завязали именно так — остается загадкой.
Скорее всего, молодая женщина умерла от какой-то болезни. Возможно, от одной из тех, что пришли вместе с русскими первопоселенцами.
«Мы с Мариной Рыкун по материалам кетских могильников написали статью о состоянии здоровья населения, — говорит Анна Боброва. — Выводы достаточно интересные — селькупы пользовались природными антисептиками. Возможно, жевали смолку, ели травку какую-то — потому что зубная система в большинстве случаев в норме. Если не считать механических травм. Чем болели? В 17 веке на Кети, там, где Лукьяновские юрты, встречался уже сифилис — и у женщин, и у мужчин. Но это и неудивительно — начиная с конца 16 века к нам идет переселенческая волна с запада. До этого времени местное население вообще не знало многих болезней. Корь, оспа — это все уже пришло вместе с русскими. И если в западной части страны это были уже болезни известные, то у нас население вымирало целыми поселками. Поэтому, если эта женщина умерла от оспы или холеры, я не удивлюсь».
Узнать точнее, кем была женщина из погребения на Кети — сложно. Списки волостных князцов в 17 веке существовали, но жен и детей туда не вписывали. Метрические книги, в которых можно вычитать — кто, когда, на ком женился и кто, когда, от кого родился — сохранились с 18 века. Откуда пришли люди, которые четыре сотни лет назад похоронили молодую женщину на высоком мысу, тоже неизвестно. Селькупы были охотниками и рыболовами, вели полукочевой образ жизни, поселки у них были летние и зимние. После прихода русских многие покинули родовые земли и мигрировали в поисках лучшей доли — кто в верховья Кети, кто на Обь. Так что, биография «селькупской княжны» — загадка, которую предстоит еще разгадать.
Но есть и большой успех. Несколько лет назад фрагменты женского черепа томские исследователи отправили в Тюмень. В Институт проблем освоения севера. Сотрудница института антрополог Елена Алексеева согласилась выполнить графическую реконструкцию облика женщины по черепу. Работа заняла несколько месяцев. Но теперь у селькупской княжны есть вполне достоверный визуальный образ.
ПОДДЕРЖИ ТВ2 !