Радиопассивность
Как интриги чиновников едва не привели Петербург к экологической катастрофе.
Полузаброшенный научный объект в Кузьмолове грозит радиационным загрязнением Петербургу и области. Но вместо решения проблемы ответственные пытаются откреститься от опасной территории.
В конце июля в правительстве прошло закрытое совещание. Были представители корпорации “Ростех”, топ-менеджеры Росимущества и “Росатома”. Предстояло решить, на кого ляжет ответственность за опасный радиохимический комплекс в Ленинградской области. С января никто так и не смог решить эту проблему. От владения объектом все бегут как от огня. Ждать больше нельзя: на кону безопасность Северной столицы.
Секретный пункт
8 июня в 10 часов утра в Кузьмоловском районе Ленинградской области ввели режим повышенной готовности. “Признать обстановку предрасположенной к возникновению радиационного загрязнения”, — говорилось в распоряжении губернатора Ленобласти Александра Дрозденко. Перепуганные жители Кузьмолова тут же стали обрывать телефоны городской и областной администраций с вопросами. Чиновники успокаивали: угрозы населению нет, а объявленный режим носит исключительно технический характер.
К вечеру распоряжение губернатора обновили. Слово “радиация” из документа исчезло.
Ситуация в Кузьмолове не стала для чиновников неожиданностью. Вот уже несколько месяцев на закрытых совещаниях обсуждали экологическую катастрофу, которая грозит Ленинградской области, Петербургу и вообще всей акватории Финского залива.
Опасность исходит с территории, где расположен Российский научный центр “Прикладная химия”. Там, в Кузьмолове, находится полузаброшенный радиохимический комплекс. На протяжении десятилетий в нём работали с опасными радиоактивными материалами. Комплекс сильно загрязнён: в некоторых корпусах радиационный фон превышает норму в сотни раз и представляет серьёзную угрозу здоровью человека.
Ядовитое наследство
РНЦ “Прикладная химия” петербуржцам знаком под аббревиатурой ГИПХ. Так институт назывался в советские времена. Это старейшее в России химическое предприятие. Больше века учёные института работают в космической, оборонной и атомной отраслях. Вероятно, значительная часть деятельности института засекречена. Из общеизвестных достижений ГИПХа — изобретение гептила в 1949 году. Это топливо, на котором до сих пор летают в космос российские “Протоны”, китайские “Чанчжэны” и множество других аппаратов.
До 2008 года корпуса РНЦ находились на проспекте Добролюбова Петроградской стороны — в самом центре Северной столицы. В 2008 году институт переехал на одну из своих площадок в Кузьмолове. Петербургу в наследство от ГИПХа достались насквозь прожжённые химикатами десять гектаров посреди исторического центра города.
Затопленный пустырь на месте здания ГИПХ, вид с воздуха.
Фото © Wikipedia
Будущее огромного пустыря так и остаётся туманным: поменялось уже три проекта его использования, но ни один из них так и не реализовали. По последней задумке городских властей на месте института должен появиться парк “Тучков буян”. Правда, в мае заморозили и этот проект. Незадолго до этого ядовитый грунт со стройки со скандалами вывозили в Ленинградскую область.
Радиоактивная рыбка
В 2020 году РНЦ “Прикладная химия” перешёл в ведение госкорпорации “Ростех”. Это распоряжение в 2016 году подписал тогдашний премьер Дмитрий Медведев. Закончить переход удалось только к декабрю прошлого года. Государственное предприятие стало акционерным обществом — новым юридическим лицом.
При изменении формы собственности институт лишился лицензии на работу с радиоактивными веществами. Лайф подробно разбирал эту ситуацию.
По информации Лайфа, на одном из совещаний представители Ростехнадзора пытались сделать вид, будто они не отказывали в выдаче лицензии. Когда сотрудники института прямо с телефона показали им постановление об отказе, те предложили взять в аренду корпуса радиохимического комплекса. Руководство института эту идею отвергло: если “Прикладная химия” начнёт производить какие-либо действия с РХК без лицензии, может прийти прокуратура с проверкой.
27 апреля руководство института пишет своему новому учредителю — корпорации “Ростех”: “Существует реальная угроза возникновения неконтролируемого распространения радиации через грунтовые воды в акваторию Финского залива. Последствия неконтролируемого распространения радиации могут привести к экологической катастрофе”.
Фото © Livecorr
В разговоре с Лайфом эколог и физик Олег Бодров подтвердил опасения сотрудников РНЦ.
— Если радиоактивная вода попадает в подземные воды и мигрирует в сторону Невы, это значит, что радиоактивному загрязнению подвергнется планктон в Неве и рыбы, питающиеся планктоном. И рыбаки, которые сейчас рыбачат на Неве, могут поймать радиоактивную рыбку. Второй момент: существуют подземные горизонты, которые используются людьми, проживающими в этом районе. Я имею в виду колодцы или скважины. Тогда люди, не зная об этом, будут пить радиоактивную воду.
Спустя пару дней в Москве проходит экстренное закрытое совещание. На нём присутствуют все заинтересованные стороны: и “Ростех”, и Росимущество, и “Технадзор”, и даже прокуратура. Всего восемь ведомств. Резолюция по итогам совещания подписана заместителем директора Департамента оборонно-промышленного комплекса Правительства России Козаченко. Это федеральный чиновник, который курирует всю оборонку в стране. Он обязал стороны до 20 мая найти объекту нового управленца, причём обязательно с лицензией на работу с радиоактивными веществами. На время разбирательств комплекс переходит в ведение Росимущества. Кроме того, прокуратура должна провести проверку.
Здесь бы история могла закончиться, но самое интересное ещё впереди. Почти ничего, о чём договорились на совещании, так и не было исполнено. Сначала городской прокурор Всеволожска подаёт иск с требованием обязать предприятие получить пресловутую лицензию. Суд иск отклоняет как некорректно составленный. А поиск нового собственника для комплекса растягивается на месяцы вместо отведённых на это трёх недель.
Документы, резолюции, обращения и приказы кочуют по большим кабинетам, от одного ведомства к другому, но всё без толку. Кому отдать опасный объект и что с ним делать, никто не знает.
От радиационного комплекса все возможные кандидаты отнекиваются, как только могут, — и это неудивительно. Ведь новый управляющий объекта будет обязан провести дезактивацию, утилизировать по всем правилам опасные вещества и наладить работу систем безопасности. По подсчётам самих сотрудников института, это обойдётся минимум в семь миллиардов рублей.
1 июня сотрудники “Прикладной химии” покинули радиохимический комплекс. Огромная территория, полная опасных веществ и с чудовищным уровнем радиоактивного загрязнения, осталась без присмотра.
Спецобъект
Фото © LIFE
Работать с опасными веществами в РХК начали ещё при Хрущёве. Опасный объект предусмотрительно разместили на задворках площадки ГИПХа в Кузьмолове. На тот момент меры безопасности были беспрецедентными: двойное ограждение, следовая полоса, смотровые вышки и круглосуточная охрана.
На территории РХК самый загрязнённый корпус — 302-й. Радиационный фон в нём достигает 1000 микрозивертов в час при допустимой норме в 0,25 микрозиверта. В этом корпусе стоят усреднители тяжёлой воды, где радиоактивная жидкость прогонялась и либо вывозилась в могильники, либо уничтожалась. Наиболее сильное излучение исходит именно от них. В остальных корпусах уровень радиации “всего” 220−240 мкЗв/ч.
По информации Лайфа, во время одного из обследований РХК специалисты не смогли изучить территорию комплекса полностью. В некоторых местах радиационный фон так зашкаливал, что находиться там было опасно, даже используя средства защиты.
Когда сотрудники ГИПХа покинули комплекс, путь на территорию РХК оказался открыт всем желающим.
Журналисты Лайфа побывали на территории комплекса. На тот момент РХК охранял всего один сотрудник ЧОПа — и тот спал на рабочем месте. Попасть внутрь труда не составило.
Весь радиохимический комплекс — это примерно полтора десятка строений, разгрузочные площадки и место, указанное на картах как “могильник”. Комплекс встречает запустением и асфальтовыми дорожками. Небо над ними закрывают густо разросшиеся кусты. На столбах и углах зданий то тут, то там висят камеры — вероятно, либо они отключены, либо за ними никто не наблюдает.
Неожиданно прибор пищит — фиксирует резкое повышение фона. Радиоактивное излучение исходит от обрезка старого шланга, валяющегося на обочине. Радиация на самом пределе нормы — 0,25 зиверта в час.
Фото © LIFE
Хоть формально сотрудники ГИПХа покинули комплекс совсем недавно, на деле его территория уже давно полузаброшена. Без присмотра один из складов. В полном беспорядке прямо на полу — пробирки, мензурки, коробки из-под реактивов. По углам гниют научные приборы. Стрелки под стёклами их циферблатов уже окутала паутина.
Около корпуса 302 разгрузочная площадка. При входе на неё висит табличка с пиктограммой радиационной опасности. Несмотря на это, дозиметр молчит. На территории комплекса нарушений радиационного фона обнаружить не удалось.
Корпус 302 — большое четырёхэтажное кирпичное здание. Окна закрыты решётками, но внутрь пролезть совсем не сложно — и, судя по всему, журналисты Лайфа не первые, кто это сделал.
Коридор на втором этаже фонит прямо с порога. Вокруг беспорядочно стоят столы, хаотично разбросаны приборы непонятного назначения, бумаги. Такое ощущение, как будто отсюда не уходили, а убегали.
В комнате справа проложены трубы, в которых что-то журчит. Около них дозиметр начинает пищать всё чаще. На дисплее высвечивается 2,5 микрозиверта. Это уже превышает норму примерно в десять раз.
Ещё несколько шагов — и прибор захлёбывается. 5 микрозивертов, 10, 15. Источник излучения за хлипкой деревянной дверью, покрытой облупившейся белой краской. Распечатанная на листе А4 табличка гласит: “РАДИОАКТИВНОСТЬ. II зона. Работа по допуску”.
Об опасности этого места Лайфу рассказал председатель регионального отделения Международного Зелёного Креста Юрий Шевчук.
— У нас полным-полно сталкеров, которые любят лазить туда, где стоит колючая проволока. Есть опасность, что кто-нибудь возьмёт и сдаст опасный предмет в металлолом. Радиация там где-то в 300–400 раз выше, чем фон. Это не означает, что человек зайдёт и получит лучевую болезнь. Но если этот человек начнёт работать с этим металлоломом — увидит шкаф, начнёт его распиливать, в машину положит, в багажник, отвезёт куда-то — тут возникает опасность.
Юрий Шевчук, эколог.
Фото © asninfo.ru
Авария
25 июня в комплексе отказывает силовой электрический кабель, так называемый фидер. От фидера зависит работа системы безопасности, которая изолирует загрязнённые помещения от внешнего мира: канализация, вытяжка, разнообразные датчики, которые входят в систему сигнализации, — в общем, всё, что подключено к электросети. Питание переводят на резервный кабель, и права на ошибку больше не остаётся.
По нашей информации, в случае отказа резервного кабеля уже через 12 часов радионуклиды окажутся в акватории Невы. Впрочем, экологи скептически отнеслись к такому прогнозу, но с оговоркой — информации слишком мало, чтобы делать столь смелые предположения. Тем не менее все опрошенные нами эксперты уверены: в институте работали с тритием и стронцием. Это опасные радиоактивные металлы. Хорошая новость: у этих веществ сравнительно быстрый период полураспада — около 70 лет, так что будущим поколениям комплекс не угрожает. Плохая: ждать ещё примерно 40 лет. До этого времени утечка трития и стронция не сулит петербуржцам ничего хорошего.
— Если в человеческий организм попадает стронций-90, то он получает преимущество по отношению к кальцию. Поэтому он может инкорпорироваться в костные ткани, — объясняет эколог Олег Бодров. — Период полураспада стронция — 30 лет, значит, 60 лет, всю жизнь человека, он будет присутствовать в организме. Тритий, хоть и имеет небольшой период полураспада, может включаться в биологические системы. Это изотоп водорода, а водород — типичный элемент живых систем.
— Любая доза радиации, если она попадёт в кроветворную или репродукционную систему, может вызвать неблагоприятные изменения. Мутации, например. Точно никто не знает. Это лотерея, — разделяет опасения коллеги Юрий Шевчук.
В 2000 году на территории комплекса уже происходила утечка радиоактивных отходов. Утекло тогда более 70 тонн опасных веществ. В тот раз на ликвидацию последствий выделили деньги по федеральной программе в два этапа. Специалисты удалили жидкости и устранили аварию, однако на вывоз твёрдых отходов и локализацию мест загрязнения денег так и не поступило. Работы завершены не были, а место с тех пор забросили.
Мы запросили комментарии и у самого научного центра. Сначала руководство согласилось на интервью. Нас даже пригласили в Петербург на экскурсию по радиационному комплексу. Но, когда мы отправили список вопросов для интервью, получили категорический отказ. Видимо, темы для разговора руководству института показались слишком неудобными.
Совещание у премьера
Фото © LIFE
Вероятно, ситуация вокруг “кузьмоловского Чернобыля” ещё долго так бы и оставалась неразрешённой. Но в конце июля состоялось ещё одно закрытое заседание. Как стало известно Лайфу, правительство распорядилось передать опасный объект в пользование корпорации “Росатом”.
По информации Лайфа, 6 июня на территорию комплекса приезжал глава Росимущества Вадим Яковенко. Для чиновника провели экскурсию (как далеко он осмелился зайти на территорию комплекса, не уточняется). Яковенко подтвердил, что РХК переходит в пользование “Росатома” и сейчас оформляются все необходимые документы. Из госбюджета уже выделено порядка пяти миллиардов рублей.
Ожидается, что госкорпорация проведёт рекультивацию комплекса и утилизирует все опасные вещества. Так что, глядишь, и не придётся ждать, пока само полураспадётся. Что касается режима повышенной готовности, введённого 8 июня, он до сих пор в силе и не перестанет действовать, пока на территории комплекса не наведут порядок. Единственной загадкой остаётся будущее радиационного комплекса. Что делать с ним — непонятно. Возможно, как и бывшее пристанище химического института на Петроградской стороне, территория объекта на долгие годы останется безжизненным пустырём.
Антон Старков